Август 1941 года …
Два «Яка» ворвались в строй «юнкерсов», повисших над днепровской переправой. по которой движется пестрая толпа беженцев и отходящие воинские части.
Ведущий — в удачной атаке сбил головную машину фашистов. Строй вражеской эскадрильи нарушился и, бесприцельно сбросив бомбы, «юнкерсы » стали уходить на запад. Истребители не заметили, как на них свалились из-за небольших облачков «мессершмитты» прикрытия. В следующее мгновение над одним из «Яков» нависла смертельная угроза: в хвост ему пристраивалась фашистская машина.
Ведомый, Владимир Елисеев, увидел это. Сегодня был его первый воздушный бой, и он на какую-то долю секунды замешкался, но затем резко развернул свой истребитель и пошел в лобовую атаку — только так можно было спасти попавшего в беду друга …
Передо мной старая летная книжка летчика-истребителя гвардии капитана Елисеева Владимира Степановича. Каллиграфическим почерком штабного писаря занесены в нее типы освоенных самолетов, даты и часы боевых вылетов; в послужном списке награды за сбитые самолеты врага.
Но за всеми этими записями стоит человек, один из миллионов советских людей, чья жизнь — подвиг.
Первому бою предшествовала учеба в Mосковском аэроклубе и Вязниковской военной шкоде летчиков, а потом земные дороги войны, Девятнадцатилетние летчики-сержанты добирались в свои части, когда уже огненный ураган нашествия бушевал над родной землей. Они видели истерзанные вражескими бомбами и снарядами дороги, разрушенные дома, сожженные села. Нередко, отсиживаясь в придорожных канавах во время налетов, видели молодые летчики, как самолеты с крестами на крыльях гоняются за беззащитными людьми, расстреливают женщин и детей.
— Эх вы, пилоты! Вам наверху быть надо. Жечь и уничтожать этих гадов, а не по кюветам прятаться,- нередко слышали летчики слова укора, но молча проглатывали обиды, и накапливалась в них лютая ненависть к врагу.
Теперь каждый мечтал, пусть даже ценой своей жизни, сбить хотя бы одного стервятника, летающего в родном небе. Мальчишечье бесстрашие после кровавых прифронтовых дорог превратилось в зрелую мужскую отвагу.
… Фашист готовился уже нажать на гашетку, когда неожиданно, откуда-то снизу рванулся навстречу ему второй советский истребитель. Немец самодовольно усмехнулся. Удача сама шла ему в руки. Представлялась возможность в одной атаке обить сразу два самолета: сначала расстрелять идущий навстречу, а потом тот, на который он уже нацелился. Расчет был прост: через несколько секунд русский отвернет и будет располосован его пулеметными очередями. Фашист был уверен в себе. Четыре десятка самолетов похоронил он в земле покоренной Европы. Сегодня его первый бой с русскими, и сразу такое везение. Он предвкушал победу.
Расстояние стремительно сокращалось. Володя уже видел расплывчато за лобовым стеклом лицо врага, прильнувшего к прицелу. Стоит чуть-чуть отвернуть, и пулеметные трассы фашиста разрежут его самолет. Может быть, попадут в грудь, в сердце. Но если не отвернуть, то через несколько секунд страшное столкновение превратит в груду обломков оба самолета и в кровавое месиво тела пилотов. На какую-то долю секунды Володя представил себе эту картину. Захотелось потянуть ручку на себя, закрыть глаза, спрятаться, но вместо этого заговорила ненависть, и он довернул свой самолет навстречу врагу.
— Так нет же, гад, не сверну! — подумал Елисеев, напрягая мускулы и готовясь к удару.
Нет, русский не собирался сворачивать. Даже наоборот, он поставил самолет так, что теперь столкновение почти неизбежно. Фашист мгновенно вспомнил о том, что рассказывали вернувшиеся из Испании: о мужестве, бесстрашии и каком-то «фанатизме» русских. Он рванул свой самолет вверх и сразу почувствовал, как машина отяжелела от свинцовых струй, ударивших по бакам. Самолет вспыхнул, и летчик, спасаясь, выпрыгнул на парашюте.
Елисеев поискал глазами ведущего. Товарищ приветственно помахал крыльями. Тело ломило от перенесенного напряжения, ныла кисть руки, сжимавшей ручку управления, волной подходила расслабленность.
Прилетели на аэродром. Володя вылез из кабины, пошатываясь прошел под крыло И повалился в пахучий клевер.
Подошел ведущий. Он только вчера потерял напарника и перед сегодняшним вылетом не звал, как поведет себя в бою «молодой».
— С тобой воевать и жить можно. Считай, что слетались,- сказал он и похлопал Володю по плечу.
Он видел этот злой поединок.
Подошедшие друзья поздравляли с первой победой. Неожиданно прибежал посыльный и обратился к Елисееву:
— Там фашиста пленного привезли. Вас вызывают. Не хотелось, очень не хотелось подниматься с земли — все тело ныло. Но приказ есть приказ. Володя слышал, отходя к мотоциклу, как ведущий говорил: «Если бы не лобовая, конец мне». Чувство радости, что он спас товарища, наполняло его.
В штабе Володя неожиданно узнал, что фашист, сбитый им в бою, согласился дать показания только в том случае, если ему покажут пилота, из-за которого он попал в плен.
В комнате, где расположился начальник особого отдела полка, небрежно положив ногу на ногу и откинувшись на стуле, сидел фашистский летчик. Наглая улыбка играла на его губах, и, хотя насвистывая мелодию какой-то популярной песенки, он старался подбодрить себя, чувствовалось, что он встревожен и чего-то с напряжением ждет. Фашист бросил безразличный взгляд на вошедшего сержанта и вновь отвернулся, рассматривая свои холеные руки. Ему и невдомек было, кто перед ним. Переводчик указал немцу на Елисеева. Тот от неожиданности подскочил, стул опрокинулся и гулко ударился об пол.
Перед фашистом стоял не богатырского сложения юноша со спокойными и в то же время ненавидящими глазами.
— Этот летчик не мог меня сбить! Покажите мне русского аса. Меня сбили нечестно, не по правилам, в лоб никто не воюет. Воздушный бой — это турнир смелых и умелых, это искусство, — возмущался пленный.
Володя выслушал перевод и вскипел:
— А это, гад, по правилам, это искусство! Убийцы! Вас нужно уничтожать как бешеных собак, всех до единого! — резко сказал он и ткнул В лицо фашиста газету с фотографией.
Немец скользнул глазами по снимку. Там на одной перекладине была повешена семья: седой старик, две молодые женщины и четверо детей мал мала меньше. Фашист потупил взгляд. Сейчас он поверил, что сбил его этот молодой русский парень с серыми злыми глазами.
Фашистский ас расстегнул карман кителя вытащил из него на золотой цепочка медальон с изображением Бисмарка и протянул Володе. Елисеев недоуменно посмотрел на переводчика.
— Талисман. Он верно служил мне во Франции, Бельгии, Польше. Я везде побеждал, но в России мне не повезло. Дарю его своему победителю,- произнес немец, держа медальон на вытянутой руке.
Выслушав перевод, Володя покачал головой: — Проживу без фашистского талисмана. Мой талисман — моя Родина, мои друзья, мой самолет!
Оп повернулся и вышел из штаба.
Снова вылеты, снова бои. В небе Москвы и Ленинграда Владимир Елисеев сбил еще шесть вражеских самолетов. 3а год войны он приобрел большой опыт. Но бывали непредвиденные ситуации .
… Случилось это в июле 1942 года. Враг рвался к Волге, к Сталинграду. Полк прикрывал сухопутные войска. Поговорка: «Сам погибай, а товарища выручай» — нераз- лучный спутник фронтовиков — была неписаным законом у летчиков.
На командира эскадрильи пикировал «Фокке-Вульф- 190». Предупредить атаку было уже невозможно, и Елисеев, прикрывая товарища, подставил свой самолет под пулеметные трассы врага … Володя выпрыгнул, по неопытности сразу раскрыл парашют и повис на высоте трех тысяч метров.
Фашистам было легко расстрелять Пилота. Владимир видел, как немец в кабине улыбался, проводя ребром ладони по горлу. На втором заходе он с короткого расстояния начал стрелять. Яркие трассы промчались рядом. Промахнувшись, фашист пролетел буквально под ногами у Елисеева и этим сослужил добрую службу. Воздушный поток от самолета paскачал летчика, и теперь враги не могли в него попасть. Не знаешь, где найдешь, а где потеряешь. Прыгни он затяжным прыжком, сразу попал бы к немцам, а сейчас сильный ветер нес его в Сальские степи. Приземлился на дно глубокого оврага. Проверил пистолет, решил отбиваться, а последний патрон приберечь для себя. Темнело. На краю оврага. послышался треск мотоциклов. Немцы побоялись спуститься, постреляли из автоматов и укатили.
Десять дней добирался в полк. Ночами шел, днем спал в оврагах и ямах. Степь гудела машинами. Фашистские танки и грузовики с солдатами шли к Волге. В одну из ночей перешел линию фронта. К вечеру следующего дня прибыл в родной полк. Начальник штаба, встретившийся первым, глазам своим не поверил:
— Дружище, мы по тебе поминки справили. Пошли к ребятам. Они в столовой.
Летчики ждали командира. По укоренившейся в полку традиции накрывали стол и для погибших.
Вошел командир. Летчики сели.
— Выпьем за наших ребят, — и командир стал называть имена погибших, но когда дошел до фамилии Елисеева, раздался возглас:
— Товарищ командир, разрешите за себя самому выпить!
Летчики обернулись, повскакали с мест. Рядом с начальником штаба стоял невредимый Володя Елисеев. Его подхватили на руки, подбрасывали, долго по-дружески мяли бона, словно хотели убедиться, что он живой.
… И снова бой. Можно долго рассказывать о каждой схватке с врагом, но вернемся к летной книжке и по коротким записям пройдем боевой путь военного летчика Владимира Елисеева.
Двести пятьдесят боевых вылетов, бои под Москвой и Ленинградом, в небе Сталинграда и Курской дуги, над Днепром, Дунаем, Вислой и Одером. Пятнадцать стервятников нашли свой конец от меткого огня пилота. Начав войну рядовым летчиком, он закончил ее командиром эскадрильи истребителей. Тремя орденами Красного Знамени, орденами Александра Невского, Красной Звезды и многими медалями отметила Родина его воинскую доблесть.
Кончилась война. Надо выбирать профессию. Елисеев решает остаться в армии, чтобы оберегать мир, завоеванный в жестоких боях. Его влечет романтика неизведанного, романтика борьбы, требующая максимального напряжения сил.
Сбылась мечта Владимира Елисеева: как летчика, обладающего отличной техникой пилотирования, имеющего боевой опыт, его направляют работать испытателем.
… Проверяется новый перспективный двигатель для новых сверхскоростных истребителей. На стендовых испытаниях он показал себя надежным. Теперь это предстоит проверить в воздухе.
Высота большая. И вдруг смолк такой привычный свист турбины: самопроизвольное выключение. Несколько попыток запустить двигатель не дали результатов. Неприятный холодок бежит по телу. Глаза быстро осматривают приборы, которые пока еще работают от резервных аккумуляторов. Высота и скорость падают. Елисеев сообщил обстановку на командный пункт. Получил разрешение на катапультирование. Попробовал рули. Машина послушна. Нет, профессиональная гордость испытателя не позволяет ему так легко бросить самолет. Машина безукоризненно выполняет волю своего повелителя, хотя ее могучее сердце перестало биться и холод смерти начал разбегаться по приборам. Добрался он и до лобового стекла, которое раньше обогревалось теплом двигателя, а теперь стало обмерзать. И все-таки умирающая машина хотела жить, и опытный пилот мог спасти ее.
Нельзя допустить, чтобы самолет потерял скорость и начал беспорядочно падать. Владимир Елисеев
перевел его в пологое пикирование и направил к родному аэродрому. Там ждут. Прекратили полеты, освободили полосы.
Лобовое стекло покрывается красочным ледяным узором. Сейчас не до красоты. Видимости нет. Елисеев снимает меховую перчатку и прижимает горячую ладонь к стеклу. На нем появляется прозрачное пятно. Теперь в это крохотное «окно» он видит аэродром, полосу.
Владимир выпускает закрылки, работает рулями,- самолет выполняет команды. Истребитель плавно касается взлетной полосы и мягко бежит по ней.
Причина самопроизвольного выключения двигателя проясняется. Конструкторы решат очередную задачу, и снова поднимется в воздух Елисеев, снова будет проверять работу на всех режимах, а потом будет акт об испытаниях. Двигатель пойдет в серию и понесет в своих гудящих турбинах частицу мужества и жизни Владимира Елисеева.
А работы в небе хватает всегда. На испытания поступают новые объекты. Их надо проверить, облетать, дать путевку в жизнь.
Двигатель — это сердце машины. По его биению летчик слышит, как чувствует себя самолет. Не дает ли перебоев, здоров или болен. Это нужно проверить: выключить и включить двигатель в воздухе. А всегда ли он запустится? Опять риск. Испытатель сознательно, обдуманно и решительно идет на это, потому что он «учит летать самолеты» .
… Снова — в воздухе. На этот раз Владимир Елисеев провернет возможности нового оборудования. Аппаратура ведет себя нормально. Испытание подходит к концу. И вдруг — раздается взрыв. Из-под сиденья летчика, где установлены блоки испытываемой аппаратуры, вырываются языки пламени, дым заполняет кабину, и удушливая гарь лезет в легкие.
Пожар .. Командиру надо принять решение. Одно простое — приказать членам экипажа покинуть самолет и самому последовать за ними, второе — сопряженное с большим риском и ответственностью за жизнь товарищей — тушить пожар, спасать самолет и ценнейшую аппаратуру это долг испытателей.
Командир продолжает пилотировать аварийную машину, а экипаж вступил в борьбу с огнем. Дым и чад сбивают дыхание, слепят глаза. Елисеев держит курс на аэродром. Надо во что бы то ни стало дотянуть. На протяжении сорока минут идет борьба отважного экипажа за жизнь самолета. Несколько раз казалось, что люди победили, но стоило им немного ослабить свои усилия, и огонь вырывался с новой силой. Мужество летчиков сломило его сопротивление. Самолет приземлился, зарулил на стоянку. 3акопченные и измазанные лица улыбаются. Испытатели рады, что благополучно приземлились, что спасли самолет, счастливы от чувства исполненного долга. Улыбается и командир — летчик первого класса полковник Владимир Степанович Елисеев. Казалось, только что пережитая смертельная опасность могла надломить людей, ввести в состояние депрессии. Ничуть не бывало. Подшучивают друг над другом как дети, вымазавшиеся сажей, забавно строят рожи, и не верится, что всего несколько минут назад они были на грани жизни и смерти.
Усталый, но довольный возвращается с полетов Владимир Елисеев. Кто знает, о чем он в эти минуты думает: о самолетах, сыновьях или друзьях, с которыми назначена встреча. Наверное, обо всем сразу…
Около двух с половиной тысяч полетов совершил полковник Елисеев при испытании новейших образцов техники. Много самолетов и вертолетов, различных по своему назначению и устройству, подчинялись опытной руке пилота. Семь спасенных во время испытаний самолетов. Такова работа одного из рядовых «врачей» самолетов.
А пациенты поступают на «хирургический стол», который зовется небом. И неизвестно, кто больше рискует — «больной» или «врач» …
Родина по достоинству оценила этот большой и нелегкий труд летчика-испытателя полковника Владимира Степановича Елисеева.
Накануне Дня Воздушного Флота Указом Президиума Верховного Совета СССР ему было присвоено высокое звание — заслуженный летчик-испытатель СССР.