— Ну, входи же, наконец, Том! — так командир советского космического корабля «Союз-19» А.А. Леонов приветствовал командира «Аполлона» Т. Стаффорда.
15 июля 1975г. с космодрома Байконур стартовал советский космический корабль «Союз-19». Экипаж — А.А. Леонов, В.Н. Кубасов. Через семь часов с мыса Канаверал стартует американский космический корабль «Аполлон» с экипажем: Т. Стаффорд, В. Бранд и Д. Слейтон. Девять дней продолжался этот выдающийся эксперимент в космосе. За это время было осуществлено две стыковки кораблей. При подготовке к совместному полету пришлось решать целый ряд технических проблем, основной из них была проблема атмосферы в космических кораблях. Атмосфера «Аполлона» составляла чистый кислород, а на «Союзе» — смесь азота с кислородом. Поэтому пришлось разработать специальный шлюзовой отсек, а также согласованную систему стыковки, которая была установлена на обоих кораблях. Кроме того, был выполнен целый ряд экспериментов научно-технического характера. Результаты этих экспериментов использовались позже при стыковках «Шаттлов» с орбитальной станцией «Мир». По этой программе специально было изготовлено 6 кораблей «Союз»: 3 — для летно-конструкторских испытаний, 1- беспилотный и два пилотируемых. Летно-конструкторские испытания первого беспилотного корабля были окончены 13 апреля 1974 г.
Т. Стаффорд, В. Бранд, Д. Слейтон, А.А. Леонов и В.Н. Кубасов.
КК «Союз» и «Аполлон». Картина художника Д. Мелтзера.
США, апрель 1975 г.
Совместный полет имел огромное значение в международном плане. Он положил начало совместному содружеству двух космических держав в освоении Космоса, а также, что не менее важно, стал первым этапом в прекращении «суперсоревнования» в Космосе. Этот полет дал возможность, как американцам, так и русским, ознакомиться со многими разработками в космической области, которые ранее были засекречены. Все это позволило в дальнейшем проводить совместные полеты и проведение различных экспериментов.
Проходят годы, и в оценках событий тех лет устами одних и тех же людей происходят парадоксальные изменения. Газета «Труд» 12 апреля 2002г. К.П. Феоктистов об этом полете: «Я бы назвал этот полет чисто символическим жестом. Ни наша страна, ни США ничего не получили от этого сотрудничества».
Но, тем не менее, результаты этого полета позволили впоследствии избежать многих нештатных ситуаций. Ведь в чем различие выполнение различных операций у нас и американцев: наши космонавты выполняют те или иные операции зачастую по памяти, как было отработано на Земле на тренажерах, и то иногда память подводит, и при разборе полета возникают те или иные шероховатости. Но это не значит, что нужно менять систему подготовки космонавтов или использовать американскую систему, когда один астронавт читает вслух инструкцию по выполнению операций, а другой их выполняет.
По программе ЭПАС при возвращении командного модуля с американцами из-за такой дотошности американские астронавты попали в нештатную ситуацию.
Когда спускаемый аппарат был уже на парашюте, астронавт, выполнявший команды, не расслышал команды на блокировку двигателей, а выполнил следующую команду – по открытию клапана выравнивания давления. Когда двигатели включились в очередной раз, в командный отсек попали ядовитые газы. Слава Богу, что Стаффорд успел надеть кислородную маску, чтобы потом надеть такие же маски своим товарищам, которые уже потеряли сознание.
Была нештатная ситуация и на нашем корабле. За 20 минут до старта было обнаружено, что в бытовом отсеке корабля «Союз» не работает камера цветного телевидения. В.П.Глушко, как технический руководитель, побежал звонить Д. Устинову с просьбой задержать пуск. Однако это означало бы срыв всего эксперимента. Пока В.П. Глушко отсутствовал, Госкомиссия приняла решение осуществить пуск. Уже в полете, наши космонавты вскрыли обшивку корабля и обнаружили, что поставлены два штекера «мама». Пришлось с помощью подручных средств исправлять дефект монтажников. У американцев после старта также возникла нештатная ситуация.
На «Аполлоне» заклинило люк, через который должна была произойти встреча. Астронавты перебирали люк всю ночь. Поэтому при встрече с советскими космонавтами американцы выглядели немного сонными.
Так что работать точно по инструкции, особенно в космосе, тоже не лучший вариант. На основе проработки нештатных ситуаций была выработана методика по подготовке космонавтов, которая предусматривала работу по инструкции по привычке, т.е. чтобы работала и память космонавта. Ведь память нужна для того, чтобы помнить где, в какой книжке находится инструкция, схватить ее и хотя бы по диагонали пробежать глазами в том или ином случае.
В книге Я. Голованова «Заметки вашего современника» (Изд. «Доброе слово» М.2001) читаем:
«На старте «Аполлона» на космодроме мыса Канаверал никто из советских журналистов не присутствовал. Причем запрет исходил не от американцев, а от наших «компетентных органов». Мы очень опасались, что американские журналисты смогут тогда претендовать на поездки в Тюра-Там. В конце 1950 – начале 60-х гг. их туда не пускали, поскольку мы лидировали в космонавтике, и не хотели, чтобы американцы воспользовались нашими «секретами». (Существовал, например, миф о чудо-топливе, на котором летают наши ракеты, хотя никакого «чуда» не было). К середине 70-х мы лидерство утеряли и теперь не хотели пускать американских журналистов уже потому, что они не секреты наши могли разглядеть, а многоликий космодромный бардак. А американцы предлагали нам лететь во Флориду на запуск «Аполлона», но мы отказывались под разными глупыми предлогами. Виссарион Сиснев, например, сказал, что ему «неинтересно смотреть старт», потому что он много раз видел его по телевизору. Едва ли ни единственным советским человеком, кто в те годы видел старт «Аполлона» был поэт Евгений Евтушенко, которого американцы пригласили прокатиться во Флориду, и который ни о каких наших запретах просто ничего не знал. Помню, как в ресторане ЦДЛ он описывал мне с восторгом это фантастическое зрелище».