Мой отец, Елецких Гавриил Никифорович, за время войны совершил 212 боевых вылетов на разведку и бомбометание фашистских войск. За 100 успешных вылетов присваивали звание Героя Советского Союза. Золотую Звезду отцу вручили 1 июля 1944 года. К этому моименту на его счету было 167 успешно выполненных заданий командования. Многие не представляют, что это такое, боевой вылет, и в чем состоит героизм летчика. За первые 14 дней войны 225-й авиационный полк, который входил в 17-ю бомбардировочную авиационную дивизию, прекратил свое существование. Были потеряны все самолеты (более 40) и чуть меньше половины летных экипажей (их было около 60). Каждый день теряли в среднем по три самолета. , июля 1941 года отец в качестве штурмана с майором Царевым перегнал оставшийся исправный учебный самолет из Бердичева в Борисполь, где за двое суток его переделали в боевой. На этом переделанном самолете и были совершены следующие вылеты. Это отрывок из книги моего отца о войне. Восьмой боевой вылет. Книга была написана 25 лет назад.
Сергей Гавриилович Елецких
Г.Н. Елецких
Восьмой боевой вылет
Нашему экипажу в 224-ом полку пришлось совершить два боевых вылета — 9 и 12 июля 1941 года. Первый — с аэродрома Борисполь, а второй — с полевого у железнодорожной станции Гребенка. Утром 9 июля фашистская авиация нанесла бомбовый удар по нашему аэродрому Борисполь. Удар наносился девяткой самолетов Ю-88, которые сбросили бомбы крупного калибра, порядка 250 кг. 224-й полк существенных потерь не имел. Боевых самолетов у этого полка было мало — чуть больше десяти. Несколько осколков попали в один или два самолета. Наш самолет СБ (только что переделанный из УСБ) не имел повреждений, хотя одна из бомб взорвалась недалеко от него. Крепко пострадала взлетно-посадочная полоса аэродрома — на ней было четыре или пять больших воронок. Во время этого налета фашистских стервятников я лежал вместе с летчиком и стрелком-радистом на траве недалеко от нашего самолета. Конечно слушать разрывы бомб крупного калибра вблизи себя — событие весьма неприятное.
До налета на аэродром нам была поставлена боевая задача. Поэтому, как только были заделаны воронки на взлетно-посадочной полосе, на что ушло около двух часов, был дан сигнал на запуск моторов. В первом вылете с экипажами 224-го полка наш самолет летел в составе эскадрильи. Мы шли левым ведомым самолетом в левом звене. На этот раз наша группа впервые за мои боевые полеты прикрывалась звеном (четырьмя самолетами) истребителей. У старшего лейтенанта Трифоненко это был 12-й вылет на самолете СБ — он занимал первое место в 225-ом полку по количеству боевых вылетов. У меня это был 8-й вылет на боевое задание.
Истребителями прикрытия нашей группы были самолеты ЯК-1. Они базировались на нашем же аэродроме. Группа бомбардировщиков взлетела без всяких происшествий, собралась на кругу. Затем взлетели истребители и пристроились к нашей группе сзади-сверху. Реку Днепр мы пересекли южнее Киева. А после отхода от реки, истребителей прикрытия у нашей группы я уже не видел. В то время радиосвязи с ними не было и причину ухода от нас истребителей я не знаю. То ли они отвлеклись на группу немецких бомбардировщиков, которые в тот период систематически бомбили Киев, то ли просто бросили нас (и такое бывало в 1941 году). Экипажи 225-го (уже разбитого) полка в ходе боевых действий ни разу не прикрывались истребителями. И это одна из основных причин больших потерь, понесенных полком.
Целью бомбового удара для нашей девятки являлись немецкие войска на дороге Новоград-Волынский — Житомир. Последний, как известно, был оставлен нашими войсками в тот же день, 9 июля. Мы подошли к Житомиру с юго-востока на высоте 600-800 метров. Западнее города увидели клубы пыли над дорогой от двигавшейся колонны немецкой техники. Бомбы сбросили по головным танкам этой колонны по сигналу ведущего девятки под нгебольшим углом к дороге. Увидели взрывы и появившиеся очаги пожаров.
До сбрасывания бомб малокалиберная зенитная артиллерия фашистов начала обстрел наших самолетов, но от ее огня потерь мыне понесли. Колонна немецких войск прикрывалась и истребителями, но они были впереди-слева от нас и до момента сброса бомб противодействия нам не оказали. Их атаки начались в ходе выполнения группой левого разворота для следования обратно. Разворот выполнялся на наш самолет. В ходе выполнения разворота атаке истребителей противника подверглись самолета нашего внешнего звена, то есть правого. При этом были сбиты два наших экипажа. С истребителями прикрытия мы бы их наверняка не потеряли.
Мой командир экипажа во время разворота хорошо держался места в строю. После выполнения разворота ведущий группы сразу же увеличил скорость полета. Он рассчитывал, что все оставшиеся семь самолетов будут держаться своего места в строю. Однако наш самолет сразу же стал отставать. Газ моторам, как сказал мне летчик, был дан полный. Причиной являлось, видимо, то, что моторы были с уже выработанным ресурсом или старой модификации с несколько меньшей мощностью. Оказали влияние и последние переделки, во время которых переставили кабину штурмана.
На наш отстающий самолет набросились два фашистских истребителя Ме-109. Трифоненко правильно сориентировался, он снизился на высоту бреющего полета — пять-десять метров. При этом мы выполняли небольшой маневр по высоте и направлению, обходя наземные препятствия. Близость земли и наши маневры усложняли истребителям ведение прицельного огня. Их очереди были короткими и неэффективными. Они велись трассирующими пулями, полет которых видели мы, члены экипажа, ии летчик фашистского истребителя. Трассы проходили выше, левее и правее самолета. Были и отдельные попадания, но наш самолет пока не горел.
Мы, потеряв из вида самолеты своей группы, продолжали полет к аэродрому базирования. Временами я видел лицо летчика в небольшое окошечко между нащими кабинами. Мы оба улыбались тому, что с нами не могут справиться два фашистских истребителя. Прекрасно понимали, что находися под расстрелом фашистов, которые сзади сверху последовательно вели огонь по нашему самолету из нескольких огневых точек. Фашистский истребитель Ме-109 имел одну пушку калибром 20 мм и два пулемета калибром 7,92 мм. Наш стрелок-радист вел огонь из верхнего пулемета, но эффективность его была невысокой. Я был готов к открытию огня из двух пулеметов, но истребители противника не входили в переднюю полусферу нашего самолета. Минут через 10-12 после отхода от цели истребители противника прекратили атаки и преследование нашего самолета. Мы, не видя самолетов нашей группы, пролетели над Днепром у аэродрома Борисполь, затем Яготин, вышли на площадку около железнодорожной станции Гребенка и произвели удачную посадку.
После посадки старший группы, в составе которой мы выполняли боевой полет, начал «давать взбучку» моему командиру за то, что он отстал. Командир доложил, что сделал все возможное, но самолет не развил нужной скорости. Наш стрелок-радист имел небольшое ранение, а в самолете оказалось несколько существенных пробоин. Техническому составу потребовалось два дня для ремонта. После этого в полку узнали, что наш самолет необычный и на нем большой скорости не разовьешь.
Оригинал статьи в ЖЖ Сергея Елецких ( fromnorthcyprus@livejournal.com )